Сквозь Топку - Страница 44

— Я бы строго рекомендовал тебе больше никогда не употреблять слово «лопух» по отношению ко мне.

Томас заставил себя сглотнуть — страх комом застрял в глотке.

— Ну, это просто такое расхожее выражение.

— Продолжай.

Томас снова сделал глубокий вдох.

— В нашей группе сначала было человек пятьдесят. И... одна девушка. — Болезненный укол в сердце. — Теперь нас только одиннадцать. Я не знаю всех подробностей, но ПОРОК — это такая... организация, которая творит с нами отвратительные вещи с какой-то непонятной целью. Мы жили в одном месте, оно называлось Приют. Вокруг него был каменный лабиринт, населённый жуткими тварями — гриверами.

Он подождал реакции Хорхе на эту не совсем обычную информацию, но на лице хряска по-прежнему сохранялось каменное выражение. Ни узнавания, ни недоумения. Вообще ничего.

И Томас принялся излагать приютельскую эпопею. Об их жизни в Лабиринте, о том, как вырвались оттуда. Как их «спасли» и чем дело обернулось — что, оказывается, «спасение» было только частью плана, за которым стоял всё тот же ПОРОК. Рассказал о Крысюке, отправившем их с нынешней миссией — выжить в Топке, пройти сто миль на север и достигнуть Мирной Гавани — что бы ни стояло за этим названием. Поведал об их путешествии в длинном тёмном туннеле, о нападениях летающей серебристой дряни, о том, как шли через пустыню...

Словом, выложил Хорхе всю историю. И чем дольше говорил, тем неувереннее себя чувствовал. Идея рассказать правду казалась теперь сущим идиотизмом. Но он продолжал своё повествование — просто не знал, что ещё делать. К тому же в нём теплилась надежда, что ПОРОК — такой же враг хряскам, как и приютелям.

Единственное, о чём он не обмолвился ни словом — это история с Терезой.

— Так что, как видишь, мы имеем для них какое-то особое значение, — заключил Томас. — Ну не убивают же они нас просто из вредности? Какая им с этого польза? В чём тогда суть всего предприятия?

— Кстати, насчёт сути, — отозвался Хорхе, впервые открыв рот за все отпущенные Томасу десять минут (которые уже давно прошли). — К чему ты клонишь?

Томас помедлил. Настал момент истины. Его единственный шанс.

— Ну?

И Томас решился.

— Если ты... поможешь нам... то есть, ты и кто-нибудь из твоих... не все, конечно, только несколько... отправитесь с нами и поможете добраться до Мирной Гавани...

— То что?

— Тогда, может, и у вас появится возможность...

Вот оно — то, что он планировал с самого начала, его козырь — надежда, поданная Крысюком!

— Они сказали — мы все больны Вспышкой. Но если мы доберёмся до Мирной Гавани, то получим лекарство. Они утверждают, что знают, как вылечить заразу. Если ты поможешь нам дойти туда, то, возможно, тоже получишь лекарство. — Томас умолк и пристально посмотрел на Хорхе.

Что-то еле уловимо изменилось в лице его собеседника, и Томас понял, что выиграл. В глазах хряска промелькнула надежда, впрочем, быстро сменившаяся прежней каменной невозмутимостью. И всё же Томас не ошибся: его слова задели некую струнку в душе Хорхе.

— Лекарство... — повторил хряск.

— Лекарство. — Начиная с этого момента Томас решил говорить как можно меньше. Всё, что можно сделать для улучшения ситуации, он уже сделал.

Хорхе откинулся на стуле — тот жалобно скрипнул, словно собираясь развалиться — и скрестил руки на груди. Он сдвинул брови, словно размышляя над услышанным.

— Как тебя зовут?

Вопрос застал Томаса врасплох — он был уверен, что уже называл своё имя. Или, по крайней мере, где-то вскользь упомянул, кто его знает... Если уж на то пошло, вся каша заварилась чересчур быстро — обошлось без официальной церемонии знакомства.

— Так как твоё имя? — повторил Хорхе. — Я полагаю, оно у тебя имеется, hermano?

— О... Да. Извини. Томас.

И опять лицо Хорхе неуловимо и мимолётно изменилось — на этот раз на нём промелькнуло что-то похожее... на узнавание. Вперемешку с удивлением.

— Ага, Томас. Значит, Томми? Или Том?

Опять мгновенная резкая боль — он вспомнил Терезу.

— Нет, — поспешно возразил он — может, немного слишком поспешно. — Просто... Томас.

— О-кей, Томас, дай-ка я тебя кое о чём спрошу. В той каше, которая у тебя заменяет мозги, имеется хотя бы отдалённое представление о том, чтó Вспышка делает с людьми? По-твоему, я похож на доходягу, подыхающего от заразы?

На этот вопрос так прямо не ответишь — того и гляди, схлопочешь в морду. Поэтому Томас решил не рисковать и ответил:

— Нет.

— «Нет»? На оба вопроса?

— Да. То есть, нет. То есть... да, ответ на оба вопроса — нет.

Хорхе улыбнулся, вернее, правый уголок его рта еле заметно дёрнулся вверх. Томас склонялся к мысли, что происходящее чертовски забавляет его собеседника.

— Вспышка проходит через определённые стадии, muchacho. В этом городе поголовно все больны, так что меня не удивляет, что ты и твои сопливые друзья — тоже. Кое-кто, в том числе и я, — только в самой начальной стадии, хряск чисто номинально. Я заболел всего несколько недель назад. Узнал об этом при прохождении контроля при карантинной станции — правительство из кожи вон лезет, чтобы держать больных отдельно от здоровых. И всё без толку. Так что вся моя жизнь отправилась прямиком в яму с дерьмом, а я угодил сюда. Повезло занять это здание вместе с бандой других чайников.

При этом слове, у Томаса перехватило горло — вспомнился Приют...

— Мои товарищи, что остались там, с твоими приятелями, — по большей части на той же стадии, что и я. Но прогуляйся по городу — и увидишь, чтó постепенно происходит с заразившимися. Увидишь все стадии, увидишь тех, что прошли Черту... Правда, кошмарами долго мучиться не будешь, потому как не задержишься на этом свете. Эх, иметь бы хоть немного тупляка — ну, знаешь, кайфа!.. Но у нас его нет. Вообще.